Участники пасхальной истории: Симон ПетрПример

Вы не можете рассказывать историю Пасхи, не упомянув об ошеломляющем отречении Петра. 

Как мог преданный ученик неожиданно отвернуться от Иисуса? Чтобы понять, я думаю, нам нужно поставить себя на место Петра в то трагическое раннее утро. Сцена отречения стала концовкой длинной и эмоционально изматывающей недели, которая начиналась с великой радости и обещания. 

Она началась на эмоциональном подъеме, когда Иисус триумфально въехал в город на ослике, прославляемый как Царь Иудейский толпой сторонников, машущих пальмовыми ветвями. Иисус исполнял пророчество Захарии о необычном грядущем Царе, Который въедет в Иерусалим не на колеснице, а на скромном вьючном животном.  

Шли дни, и росло ощущение опасности. Множились слухи о заговорах религиозных лидеров и тайных планах арестовать Иисуса и учеников. Должно быть, Петра и других учеников расстраивало, что Иисус, казалось, не делал ничего, чтобы уменьшить опасность или дать отпор. Временами казалось, что Иисус лишь обострял напряжение, изгоняя из храма торговцев и менял и предсказывая, что великолепное здание Ирода, гордость нации, будет бесцеремонно разрушено в недалеком будущем. 

Однако всё это достигло кульминации во время Пасхального ужина, который приготовили Петр и Иоанн. Это была обычная пасхальная трапеза за исключением того, что Иисус постоянно говорил о Своем аресте и смерти от рук Его врагов. Как же может Царь править, наверное думал Петр, если Он смирился с арестом как с судьбой? Но Иисус продолжал и даже сказал, что оставит их и пошлет им Духа Божьего. Такая перспектива их опечалила и, возможно, немного разозлила. 

Петр оставил всё, и он всё поставил на то, что Иисус был обещанным Мессией. Но как Мессия мог позволить арестовать и убить Себя? Внутренне Петр, вероятно, убедил себя, что не допустит этого. Он будет сражаться и отдаст свою жизнь, чтобы защитить своего Учителя. Но Иисус, похоже, не разделял иллюзий Петра. Он мрачно предсказал, что все ученики разбегутся и оставят Его, а один даже предаст Его. Как будто Он видел в душе Петра то, что Петр не мог увидеть сам.