Эсфирь 2:10-18

Эсфирь же не говорила никому ни о народе своем, ни о родне своей, ведь Мардохей не велел ей о том рассказывать. Сам Мардохей изо дня в день приходил ко двору гарема, чтобы справиться о благополучии Эсфири и о том, что с ней происходит. Девушки входили к царю Ксерксу, каждая в свой черед, а перед тем каждая из них двенадцать месяцев готовила себя, как предписано царским женам: шесть месяцев натиралась мирровым маслом и шесть месяцев — женскими благовониями и мазями. После этого девушка шла к царю, и ей давали всё, что бы она ни пожелала взять с собой из гарема в царский дворец. Вечером она приходила к царю, а утром отправлялась в другую часть гарема под надзор царедворца Шаашгаза, стража наложниц, и более уже не входила к царю. Но если она понравилась царю, он мог позвать ее снова, назвав ее имя. Когда настал черед Эсфири (дочери Авихаиля, дяди Мардохея, который растил ее как дочь) идти к царю, она ничего не просила сверх того, что предложил ей царедворец Хегай, страж жен. Кто ни видел Эсфирь — чувствовал к ней расположение. В десятом месяце (месяце тевете) седьмого года правления царя Ксеркса Эсфирь была отведена к нему, на царскую половину дворца. И Эсфирь полюбилась царю более прочих жен. Она снискала его благоволение и расположение больше, чем все другие девушки, и он возложил ей на голову царский венец и сделал царицей вместо Астини. И устроил царь великий пир в честь Эсфири — пир для всей своей знати и вельмож. Объявил он праздничные дни и по областям, раздавая дары с царской щедростью.