II Царств 1:1-27

После смерти Саула, когда Давид, одолев Амалека, вернулся в Циклаг и провел там уже два дня, пришел к нему на следующий день из стана Саула человек: одежда разорвана, голова посыпана прахом. Он подошел к Давиду и поклонился ему до земли. «Откуда ты пришел?» — спросил его Давид. «Я из израильского войска, — ответил тот, — мне удалось спастись!» «Что случилось? — продолжал спрашивать Давид. — Поведай мне!» И тот рассказал о случившемся: «Народ бежал с поля боя, и многие из них пали мертвыми. Погибли и Саул, и сын его Ионафан». «Откуда ты знаешь, что погибли Саул и сын его Ионафан?» — допытывался Давид у юноши, принесшего ему эту весть. «Я случайно оказался на горе Гильбоа, — ответил он, — и вдруг вижу: Саул опирается на копье, а на него несутся колесницы и конница. Оглянулся он, увидел меня и подозвал. Я откликнулся: „Вот я!“ Он спросил у меня, кто я. „Амалекитянин“, — ответил я. „Прошу, подойди ко мне, — велел он, — и добей меня: силы покидают меня, но жизнь всё еще теплится во мне“. Тогда я подошел к нему и добил его: видно было, что он умирает и живым ему уже не встать. Взял я венец у него с головы, браслет с его руки и принес сюда, тебе, мой владыка». Услышав это, Давид разодрал на себе одежды, и все, кто был с ним, сделали то же самое; они рыдали, и вопили, и постились до вечера, скорбя о Сауле, сыне его Ионафане и обо всем народе Господнем — обо всех израильтянах, павших от меча. А у юноши, принесшего ему эту весть, Давид спросил: «Откуда ты родом?» Тот ответил: «Я сын амалекитянина, жившего среди вас». Давид сказал ему: «Как ты посмел поднять руку на помазанника Господнего?!» Подозвал Давид одного из своих воинов и приказал: «Иди убей его!» Тот ударил его мечом, и он умер. А Давид сказал ему: «Ты сам повинен в своей гибели, ведь ты собственными устами засвидетельствовал, что убил помазанника Господнего». Давид сложил плач о Сауле и сыне его Ионафане и оплакал их. Он велел научить этой песни всех сынов Иудеи (она записана в Книге Праведного): «Краса твоя, Израиль, на холмах твоих повержена — о, пали могучие! Не возвещайте об этом в Гате, не рассказывайте на улицах Ашкелона, чтобы не радовались филистимлянки, дочери необрезанных не ликовали! Горы Гильбоа! Да не падет на вас ни роса, ни дождь, полям вашим не знать урожая — щит могучих, щит Саула повержен там, не был он помазан елеем. Покуда кровь не потечет из ран, покуда сильные не падут — лук Ионафана разить не уставал, меч Саула без добычи не возвращался. В любви и согласии жили Саул и Ионафан, не разлучились они и в смерти; быстрее орлов, сильнее львов они были. Дочери Израилевы! Плачьте о Сауле, что облекал вас в алые наряды, надевал на вас золотые уборы. О, пали могучие на поле брани! На высотах твоих Ионафан сражен — скорблю о тебе, брат мой Ионафан, как ты был дорог мне! Выше женской любви я ценил любовь твою. О, могучие пали, и оружие их бранное погибло!»