Есфирь 3:3-15

Царские чиновники у царских ворот спрашивали Мардохея: «Почему ты нарушаешь царское повеление?» Они говорили ему так изо дня в день, но он их не слушал. Тогда они донесли об этом Аману, чтобы посмотреть: станет ли он терпеть поведение Мардохея  — ведь он рассказал им, что он иудей. Увидев, что Мардохей не преклоняет колен и не воздает ему чести, Аман исполнился ярости. Но, узнав из какого Мардохей народа, он не остановился на мысли убить лишь его одного. Вместо этого Аман стал искать способ погубить весь народ Мардохея — иудеев — по всему царству Ксеркса. В двенадцатом году правления царя Ксеркса, в первом месяце, месяце нисане, бросали перед Аманом пур (то есть жребий), чтобы выбрать день и месяц. И жребий пал на двенадцатый месяц, месяц адар. Аман сказал царю Ксерксу: — Есть некий народ, разбросанный и рассеянный между народами во всех провинциях твоего царства; их законы отличаются от законов прочих людей, а законов царя они не соблюдают. Нельзя царю терпеть их. Если угодно царю, пусть выйдет указ, чтобы их погубить, а я отвешу 10 000 талантов серебра в руки царских казначеев, чтобы они внесли его в царскую сокровищницу. Царь снял с пальца свой перстень и отдал агагитянину Аману, сыну Аммедаты, врагу иудеев. — И этот народ, и его серебро твои, — сказал царь Аману. — Делай с ними, что тебе угодно. В тринадцатый день первого месяца были призваны царские писари. Письменами каждой провинции и на языке каждого народа они записали все приказы Амана царским сатрапам, наместникам провинций и князьям различных народов. Они были написаны от имени самого царя Ксеркса и запечатаны его перстнем. Письма были разосланы через гонцов во все царские провинции с приказом погубить, уничтожить и искоренить всех иудеев — молодых и старых, женщин и маленьких детей — в один день, в тринадцатый день двенадцатого месяца, месяца адара, и разграбить их имущество. Копию указа должны были дать как закон в каждой провинции и объявить во всеуслышание людям всякого народа, чтобы они были готовы к этому дню. По приказу царя гонцы поспешно отправились в путь, как только указ был оглашен в крепости Сузы. Царь и Аман сели пировать, а город Сузы был объят смятением.